Русский горный теплотехник занимает достойное место в одном ряду с мировыми изобретателями
В этом году исполнилось 295 лет со дня рождения Ивана Ивановича Ползунова. Он опередил своё время. Ему было отмерено на этой земле всего 28 лет. Но за столь короткую жизнь крестьянский сын сумел сделать то, чего до него никто не делал. Он создал первую в России паросиловую установку. Его «огненная» машина была первым в мире двухцилиндровым паровым двигателем, впервые в истории не требующим вспомогательного гидравлического привода. Для его действия не требовался водоём – машина работала без проточной воды и водяного колеса. Случилось это событие, важное не только для развития горного производства, но и для промышленности в целом, в середине XVIII века. И произошло это в Сибири, в Барнауле, который к этому времени стал горно-заводским центром.
От забвения – к памяти
Имя Ползунова, как говорят сейчас, раскручено, и хорошо известно не только среди исследователей и разработчиков земных недр, но и среди тех, кто хоть сколько-то интересуется механикой или историей. И, конечно же, в Барнауле вряд ли найдётся человек, которому это имя окажется незнакомым. Здесь, в столице Алтайского края, многое напоминает о знаменитом механике. Одна из старейших улиц города носит имя Ползунова, и именно на ней находится один из первых в сибирском регионе музей – Алтайский государственный краеведческий. Он был основан 200 лет назад, в 1823 году, по инициативе начальника округа Колывано-Воскресенских заводов и томского гражданского губернатора П. К. Фролова, видевшего необходимость создания такого просветительского учреждения для развития горного дела. В музее хранится гордость историко-технической коллекции – модель пароатмосферной машины И. И. Ползунова с воздуходувной установкой, изготовленная в 1825 году специально по заказу того же Фролова. На этой же улице можно увидеть и здание бывшей Канцелярии Колывано-Воскресенских заводов, из которой управлялся весь огромный Алтайский горный округ и в котором работал Иван Иванович Ползунов (об этом напоминает табличка на здании). Широко известен в стране один из ведущих барнаульских вузов края – Алтайский технический университет имени Ползунова, на площади у главного корпуса которого установлен памятник изобретателю «огненной» машины (к слову сказать, памятник установлен также и в Великом Новгороде). Старейший камнерезный завод – Колыванский – тоже назван в его честь. Есть на Алтае и железнодорожная станция его имени, а в Барнауле и свой ресторан «Ползунов».
Кстати, имя Ползунова носят и многие улицы в других российских городах, а также на Украине и в Казахстане. Первое учебное заведение Екатеринбурга – горнозаводская школа, а ныне Уральский государственный колледж – тоже носит имя Ивана Ползунова, техникум в Свердловской области, теплоходы и так далее. Даже на обратной стороне Луны есть кратер его имени.
«Благодарная память! Счастливая судьба!» – подумает кто-то из читателей. Это так и не совсем так. Далеко не просто складывалась судьба изобретателя как при жизни, так и после неё. На несколько десятилетий после внезапной кончины изобретателя о блестящем самородке будет практически забыто. Из забвения на свет его имя вернётся благодаря заказу Фролова и воплощению его в жизнь в виде действующей модели механиком Павлом Григорьевичем Ярославцевым (о нём наш журнал рассказывал в «Хронографе» в прошлом году).
А в 1858 году вышла книга известного публициста Степана Ивановича Гуляева «Механик Ползунов», где впервые рассказывалось о жизни изобретателя и его детище. Для многих в России это стало откровением. Сам писатель понял необходимость создания такого очерка тогда, когда столкнулся в питерском интеллектуальном обществе с незнанием самого факта важного изобретения. Исследователь Д. В. Аникин приводит воспоминания сына Гуляева: «Как-то у профессора Срезневского собрались гости, и разговор зашёл о паровых машинах. Говорили о недостатке этих механизмов в России, и отец поразил компанию словами: «Господа! Первая паровая машина давно применена к действию у нас в Сибири нашим механиком-самоучкой Иваном Ивановичем Ползуновым». Компания удивилась, не хотели верить в постройку паровой машины до Джеймса Ватта, никто не слыхал про Ползунова».
В начале XIX столетия в Томске вышла в свет книга преподавателя Томского института Императора Николая Второго, инженера М. И. Южакова «Шихмейстер Иван Иванович Ползунов и его паровая машина». В ней очень подробно рассказано об устройстве двигателя Ползунова, его особенностях. Многие находки молодого изобретателя автор называет «остроумными» и выдающимися. Со всей очевидностью Михаил Ильич показал, как сибирский механик, опережая время, создавал оригинальный механизм. На долгие годы эта книга стала хорошим учебным пособием и своеобразным творческим толчком для многих будущих механиков и изобретателей, в том числе и в горно-перерабатывающей промышленности.
В советское время среди историков и литераторов тоже интерес к Ползунову был достаточно высоким. Исторические очерки, художественная проза, поэмы и тому подобное. Особенно обстоятельна и объективна, на мой взгляд, работа в этом направлении алтайского краеведа Василия Гришаева. Участник Великой Отечественной войны, Василий Фёдорович в мирное время всерьёз увлёкся историей Алтайского края, в частности, периода освоения и расцвета горнозаводской промышленности. Являясь сотрудником Государственного архива Алтайского края, он познакомился с большим количеством важных исторических документов, по которым практически воссоздал жизнь и деятельность производств региона, судьбы горных инженеров, посвятив этому множество исторических очерков и открыв потомкам ранее малоизвестные, а то и вовсе неизвестные имена. К Ползунову у Гришаева было особое внимание.
В лихие 1990-е, когда, казалось бы, было совсем не до исторических книг (не до жиру – быть бы живу!) в Барнауле выходит в свет документальное произведение Василия Гришаева «Повесть о берг-механикусе Ползунове…», «жизнь положившем на то, дабы сложением огненной Машины водяное руководство пресечь и, облегчая труд по нас грядущим, славы Отечеству достигнуть». Книги того издания давно стали раритетом. И, учитывая современный интерес к теме, в крае было приято решение переиздать документальную библиографическую повесть Гришаева. Так, в 2021 году «Повесть о берг-механикусе Ползунове» вышла в современном формате, красочно оформленная художницей Ксенией Паршиной. Василий Гришаев описывал жизнь и труд механика на историческом фоне, широко цитируя документы XVIII века. В переизданном варианте составители добавили больше ссылок и разъяснений устаревших слов и технических фраз, дабы современному читателю было всё понятно. Помимо красочных иллюстраций есть и приложение с документами. Ориентированная на детей, книга вызвала большой интерес и среди взрослых читателей, а на фестивале «Издано на Алтае» она вошла в число книг-победителей.
Есть несколько портретов И. И. Ползунова, но все они – плод воображения художников, своеобразный собирательный образ. Прижизненных его портретов никто не писал, да и словесных описаний внешности механика практически до нас не дошло. О таланте же и характере его можно судить по красноречивым деяниям и фактам.
Продолжают изучать жизнь Ползунова и современные учёные, добираясь до ранее не известных источников. И сегодня мы имеем вполне объективное представление об основных вехах жизни известного механика-самоучки. Прояснилось и с датой его рождения, о которой было много споров и предположений. Теперь документально установлено, что Иван Иванович родился 14 марта 1728 года.
Солдатский сын
Родился он в Екатеринбурге в простой семье. Отец будущего механика Иван Алексеевич Ползунов, выходец из крестьян Тобольской губернии, служил солдатом государственных строительных работ, вместе с женой Дарьей Абрамовной они поддерживали интерес сына к наукам. Первые азы науки юный Иван Ползунов постигал в горнозаводской школе при Екатеринбургском металлургическом заводе, два года изучал словесность, ещё четыре – арифметику. Дальнейшее же обучение в горном корпусе было предусмотрено только для дворянских детей. Потому толкового паренька, показывавшего твёрдые познания и интерес к различным механизмам, ещё до окончания полного курса арифметической школы определили в ученики к главному механику уральских заводов Никите Бахареву. Такая честь и возможность выпадала далеко не каждому.
Жизнь юного Ползунова была непростой. Известно, что жалованье четырнадцатилетнему подростку было установлено в размере «полтины в месяц» (вместо положенного по штату 1 рубля) и то выплачивалось с большими задержками. Между тем, обязанности у него были далеко не детскими – разнообразными и ответственными. Он вместе с другими учениками во всём помогал Бахареву, который руководил постройкой доменных, кричных и иных заводских цехов, водоподъёмных и рудоподъёмных машин на рудниках, лесопильных и иных «мельниц» и так далее. Дел было невпроворот – уральская металлургия была на подъёме, росла выработка чугуна и железа. Так что любопытному до механики Ползунову было чему здесь поучиться.
На Урале с 1742 по 1747 год юноша прошёл полный цикл обучения: изучал механику, чертежи, приобрёл навыки расчётов и чертёжного искусства, здесь состоялось и близкое его знакомство с работой заводских машин и металлургическим производством. Он хорошо ознакомился с мануфактурной заводской техникой.
Вскоре все эти навыки Ползунову пригодятся на новом месте.
Далеко, за Урал
В 1747 году в Екатеринбурге проездом в Барнаул, на место своей новой службы, остановился главный командир Колывано-Воскресенских заводов Андреас Беэр. Здесь, воспользовавшись своим правом, он отобрал для царских заводов группу горных специалистов – в Сибири ощущался кадровый голод.
«В их число вошли Андрей Порошин, которого Беэр прочил себе в помощники, и 18-летний механики ученик Иван Ползунов, определённый гиттеншрейбером (плавильным писарем) Барнаульского завода, – писал Василий Гришаев. – Ползунов оказался в этой группе, можно сказать, вопреки желанию Беэра. Тот подобрал на эту должность человека постарше, поопытней, но Екатеринбургская горная канцелярия сумелаотстоять нужного ей специалиста, подсунув, по мнению Беэра,неоперившегося юнца… Самого Ваню Ползунова никто не спросил, что ему больше по душе: ехать или оставаться. Не те были времена, не те порядки. В канун Нового года попрощался он с матерью, с отцом, сложил в сани нехитрые пожитки да материны постряпушки, закутался плотнее в тулуп, и повезли его через многоснежные сибирские просторы на дальнюю сторону – Алтай... Наверно, грустно было покидать навсегда отчий дом, страшновато и вместе с тем любопытно думать-гадать под скрип санных полозьев и усталое всхрапыванье лошадей о том, что ждёт его там, в конце пути, в незнакомом краю, среди чужих людей, на новой, незнакомой службе? Не знал, не ведал юный механики ученик, что едет навстречу своей удивительной судьбе...»
Текст присяги о вступлении в службу и личная подписьИ. И. Ползунова при его переводе на Колывано-Воскресенскиезаводы. 19 декабря 1747 года (ЦХАФ АК)
В Барнауле
После большого Екатеринбурга посёлок при Барнаульском заводе молодому пареньку показался неприглядным, как и сама фабрика, расположенная в здании, похожем на сарай. Гиттеншрейбер Иван Ползунов «принимал привозимые крестьянами руду, уголь, флюсы, выдавал их по весу плавильщикам, вёл учёт плавок по каждой печи, составлял недельные и прочие отчётные ведомости, – отмечал Василий Гришаев. – Работа была не то чтобы трудная, она требовала большой аккуратности и точности в выдаче материалов и ведении учёта. И хлопотная – целый день как заведённый». Иван не роптал – старался. И вскоре скупой на похвалы управляющий заводом Иоганн Самюэль Христиани дал о Ползунове такой отзыв: «К горным заводским делам рачителен и прилежен, жития воздержанного».Словом, уральский специалист обратил на себя внимание. И в июне 1750 года получил он задание проверить, правильно ли выбрано место для пристани на реке Чарыше, выше деревни Тугозвоновой (ныне Чарышского района), а также измерить и описать дорогу от той пристани до Змеиногорского рудника. Так впервые познакомился Иван Иванович с горным краем, увидел его красоты, в том числе и удивительное Колыванское озеро. По результатам поездки он «учинил» чертёж с подробным описанием, показав себя ещё и прекрасным чертёжником.
Потом были и другие, как сейчас бы сказали, командировки. И особые задания. Ползунов выполнил несколько ответственных чертёжных работ, в частности, к проекту реконструкции Барнаульского завода, выезжал для обследования Бийской крепости, изредка наблюдал за ходом плавки… Но это не устраивает будущего механика – он рвётся, как ему было обещано, изучать горное дело. Лишь в ноябре, после очередного прошения Ползунова, Христиани определяет его смотрителем за работой плавильщиков, затем направляет на Змеиногорский рудник, где Иван изучает горное производство, практикуется в «сочинении» чертежей, потом руководит строительством «пильной мельницы» (лесопилки) и так далее. При возвращении в Барнаул уже унтер-шихтмейстером осуществляет проверку производства стекла на новом заводе, выявляет причины брака. Со всеми поручениями справлялся изрядно. В январе 1758 года Ползунов был направлен в Петербург сопровождать караван с серебром, чтобы на случай, «если что спроситца, ясно и пространно донести мог... способным был признан унтер-шихтмейстер Ползунов». О горнозаводских делах Ползунов доложил начальнику завода полковнику Андрею Порошину, жившему тогда безвылазно в столице. «Узнал ли его высокоблагородие юного механики ученика, с которым десять лет назад выехал с Урала на Алтай? – рассуждает Василий Гришаев. – И уж тем более не мог предполагать, что представший перед ним скромный алтайский унтер-шихтмейстер – будущая слава России, и лишь рядом с его именем сохранится от забвения и его, Порошина, имя...»
После Петербурга, задержавшись в Москве, чтобы закупить заказанные Канцелярией товары, Ползунов познакомился с молодой солдатской вдовой Пелагеей Поваляевой, с ней и вернулся на Алтай.
В феврале 1759 года Ползунову был присвоен офицерский чин шихтмейстера, что давало больше свободы и возможностей в освоении горного дела. Изменились и внешние обстоятельства: в ноябре 1761 года Канцелярия Колывано-Воскресенского горного начальства обязала офицеров изучать книги по горному делу. Ползунов делал это с большой охотой. Немногие часы досуга посвящал самообразованию. Он продолжал изучать заводское и рудничное дело, штудировал книги по металлургии и минералогии, ответственно и успешно выполнял разные поручения, не всегда напрямую связанные с горным делом.Но всё это было своеобразной прелюдией к чему-то большему, впереди Ивана Ползунова ждала основная, как показало время, миссия его жизни.
Нарабатывая знания
Ползунов был переведён на Алтай в те годы, когда как раз начинался период быстрого развития алтайской металлургии. На Колывано-Воскресенских заводах, как и на всех мануфактурных предприятиях, всё ещё господствовал ручной труд. Но производства начинали уже перестраиваться в техническом отношении, оснащались значительным количеством различных вододействующих установок. В течение полутора десятков лет Ползунов занимался различными областями алтайского горнометаллургического производства, уделяя особенное внимание гидротехническим сооружениям. Нарабатывал багаж необходимых знаний.
С возвращением в 1761 году из столицы в Барнаул начальника Колывано-Воскресенских заводов Андрея Порошина (наш «Хронограф» об этом рассказывал в предыдущем номере журнала) у Ивана Ползунова начинается новый этап жизни. В 1762–1763 годах Ползунов уже работал при Барнаульском заводе, ведая всеми «лесными и куренными» делами, то есть выжигом угля в лесных «куренях», иногда отстоящих от завода очень далеко, и перевозкой угля на завод, отвечал за правильную вырубку и «бережение» леса от пожара. Хлопот невпроворот! Значительную часть времени Ползунов проводил в разъездах.
Известно ещё об одном не то увлечении, не то обязанности Ползунова – он занимался метеорологией и установил в своём доме соответствующие приборы. Существует предположение, что он делал опыты и по изучению атмосферного электричества. «Во всяком случае, какие-то опыты, относящиеся к изучению воздушных (и, в частности, грозовых) явлений, вызвали среди некоторых невежественных соседей толки, что Ползунов — «чернокнижник» который «даже тучи отводил от города», – пишет исследователь В. С. Виргинский в статье «Творцы новой техники в крепостной России».
Порошин большое внимание уделял подготовке кадров горных инженеров, которых к этому времени приравняли к офицерским чинам. Из столицы он привёз несколько «кадетских сержантов», молодых дворян из небогатых семей, набранных из студентов. Пройдя обучение горному делу на месте, они сдавали экзамены. По математике такие экзамены принимал солдатский сын, а ныне офицер Ползунов.
«Огненная» машина
Иван Иванович, хотя слыл одним из самых образованных офицеров в округе, не гнушался посещать организованные для уже действующих специалистов занятия – своеобразные курсы переподготовки кадров. Его настольной книгой стал учебник Шлаттера о рудном деле, изданный в Петербурге в 1760 году. Полное название: «Обстоятельное наставление рудному делу, состоящее из четырёх частей, в которых описаны рудокопные места, жилы и способы для прииску оных, також учреждение новых рудников, потребные к рудному произведению машины, и разобрание, толчение и промывание руд, с прибавлением о добывании каменного уголья».
В 1711–1712 годах английский изобретатель, кузнечный мастер Томас Ньюкомен построил совместно с Джоном Колли (или Коули) первую паровую (точнее пароатмосферную) поршневую машину. Двигатель Ньюкомена предназначался также лишь для откачки воды. Чтобы по достоинству оценить творческий подвиг Ползунова, следует напомнить, что в то время в России ни одного парового двигателя ещё не было.
«10-я глава этой книги называлась: «О водоливной огнём действуемой машине», – пишет Василий Гришаев. – Из неё-то Ползунов впервые узнал об аглицкой машине Ньюкомена и вообще об «огнедействующих» машинах. Нетрудно представить, как его, механика Божьей милостью, поразило это чудо техники! Не собираюсь утверждать, что Ползунов сразу кинулся изобретать свою машину. Нет! Он приступил к этому не раньше, чем в подобной машине возникла на Колывано-Воскресенских заводах практическая надобность. Но в душу она ему запала крепко. Это несомненно».
Днём Ползунов работал на заводе, а ночью сидел над чертежами, придумывая свою «огненную машину». В один прекрасный апрельский день 1763 года он положил на стол генерала Порошина неожиданный и дерзкий проект «огненной» машины...
В своей книге Василий Фёдорович приводит строки из сопроводительного письма изобретателя генералу. Интересны они и сейчас: «...Горный промысл весь содержится в том, когда изобилие руд имеет довольно в близости же леса и угодные к заводам места... Но от натуры не всегда то получаем и по большей части одно от другого раздельно имеем... от чего премногие в перевозке к ним (заводам – В. Г.) руды, в поставке ж угля из лесов, по закону истощаемые возчикам в уплату, истекают расходы... Что соблюдая, обще принять мы все те, кто сын Отечества нарещися (и иные способы искать, как бы от сего избежать было можно) должен. Чего для возбудило меня из единой благодарности в честь имяни Вашего Превосходительства принять смелость и все усиленно стараться дабы способом огня действующего механикою в промыслах сей недостаток отвесть, и сложением огненной машины водяное руководство пересечь и его, для сих случаев вовсе уничтожить, а вместо плотин за движимое основание завода ея учредить так, чтобы она была в состоянии все наложенные на себя тягости, каковы к раздуванию огня обычно к заводам бывают потребны, носить, и, по воле нашей, что будет потребно, исправлять».
Порошин увидел оригинальный замысел изобретателя. Это был проект первой в мире пароатмосферной машины, которая годилась не только для откачки воды. Такая машина могла исполнять любую работу. Отличалась она от паровых машин Папена и Ньюкомена в первую очередь тем, что обе эти машины были прерывного действия. Для насоса это годилось, но для заводских механизмов – нет. Иное дело – изобретение Ползунова, довольно простое по своей сути. «Он сделал в машине два цилиндра. Пока в первом поршень поднимался, во втором цилиндре он опускался, а потом наоборот. И никаких пауз. Работа шла беспрерывно! Было и ещё одно очень важное новшество, которое ввёл в свою «огненную машину» изобретатель. Пар из котла в цилиндры подавался автоматически, тоже по очереди – то в один, то в другой», – пишет В. С. Виргинский.
Увидев эти эвристические находки Ползунова, Порошин, уверенный в успехе, отправил проект на рассмотрение в Кабинет её Величества, оттуда его переслали для консультации главному на тот момент в этом деле специалисту. Увы, лучше бы они этого не делали!
«Очень странные вещи иногда творятся на свете, – рассуждает В. С. Виргинский. – Когда проект Ползунова попал к авторитетному знатоку горного дела, тому самому Шлаттеру, который так хорошо описал паровой насос Ньюкомена, тот расценил его как несерьёзный вымысел».
Трудно сказать, то ли Шлаттер не разобрался толком в изобретении алтайского шихтмейстера, то ли просто не захотел этого сделать, не веря в пророков в своём Отечестве. Но время показало, что учёный муж допустил серьёзную ошибку, поставив перед потомками свой авторитет под сомнение. Управляющий Кабинетом граф А. В. Олсуфьев, получив от учёного неблагоприятный отзыв, от окончательного решения вопроса по проекту уклонился. Подготовил довольно обтекаемый указ и представил его на одобрение императрице.
«Екатерина II, недавно вступившая на престол, не жалела усилий, чтобы прослыть «щедрой наук и художеств покровительницей», – пишет В. Ф. Гришаев. – Она повелела внести в указ, что «не только им, Ползуновым, всемилостивейше довольна быть, но для вящего его и протчих по примеру его в таковых же полезных упражнениях поощрения... пожаловать ево, Ползунова, в механикусы с чином и жалованьем инженерного капитан-порутчика и выдать ему в награждение 400 рублёв; так же буде он при заводах необходимо не надобен, то прислать ево сюда при серебре, дабы он для приобретения себе большаго в механике искусства здесь при Академии наук года два или три к оной с вящим наставлением прилежать и сродные его в том дарования и способности с лучшими успехами впредь для пользы заводской строить».
Хоть Екатерина II и наградила Ползунова по-царски, назначив механиком округа Колывано-Воскресенских заводов и повысив в звании сразу на три ступени, но главный вопрос – строить или не строить машину, она тоже обошла молчанием. Или просто отдала на откуп местному горному руководству.
Новый замысел
Генерал Порошин взял такую смелость и повелел машину строить (понятно, что мероприятие это затратное, обойдётся не дешевле возведения нового завода, но генерал был уверен, что оно того стоит). Заводская Канцелярия приняла решение о строительстве машины 22 января 1764 года. Ползунов, когда от него потребовали заявку на рабочую силу и затраты, озвучил свой новый замысел – более мощную машину. Почти год шло согласование, механик времени не терял, делал новые расчёты. И решил, что следует строить не маленькую опытную машину, а лучше сразу делать такую, чтобы обслуживала дутьём от шести до 12 печей. Посудив-порядив, Канцелярия пришла к выводу, что такая машина может принести великую пользу.
Если до этого Ползунов над своим проектом работал по ночам, то теперь он был освобождён от служебных обязанностей. «…в помощь ему, в качестве «механики учеников», выделены два унтер-шихтмейстера: сын алтайского горного офицера 14-летний Ваня Черницын и 23-летний Дмитрий Левзин, умевший уже выполнять не особо сложные расчёты, «сочинять» чертежи и прочее». (В. Ф. Гришаев). И сам изобретатель, и ученики его не гнушались никакой чёрной работы. Урывал время механик, чтобы подучить своих подопечных разным наукам.
Трудности подстерегали на каждом шагу. Так, по словам Виргинского, нужно было изготовить большие цилиндры, поверхность их должна быть очень ровной, а поршни просто обязаны плотно прилегать к стенкам цилиндра, чтобы не пропускать ни воздуха, ни пара. Сложная задача, потому что в XVIII веке ещё не умели вытачивать детали с точностью до миллиметра. А ведь иногда даже зазор между двумя деталями с паутинку толщиной может испортить всё дело. И таких частей машины было больше сотни.
Параллельно с машиной строились ещё и два завода – Павловский сереброплавильный и Сузунский медеплавильный с Монетным двором при нём. Люди были нарасхват. Поэтому рабочих Ползунову (кроме двоих постоянных) выделяли по заявке. Зачастую специалисты были низкой квалификации. Многие работы изобретателю приходилось выполнять самому. Канцелярия хоть и помогала, но и спрашивала строго. Да и Кабинет теперь контролировал ход строительства. Машина строилась в двух местах, в верстах трёх друг от друга. По нескольку раз преодолевал Ползунов эти вёрсты, в любую погоду. Словом, условия были ещё те!
И сегодня трудно представить, как смог Ползунов в таких условиях всего за полтора года построить громадную машину. Каждый цилиндр её был высотой в три метра! Для этой громадины построили специальный дом в четыре этажа.
В 1765 году в Барнаул прибыл Действительный член Петербургской академии наук Эрик Густав Лаксман. Учёный познакомился и подружился с Ползуновым. Подробно писал об изобретателе и его детище, оставил ценные сведения об оригинальной «огненной» машине. Оценив новизну изобретения, Лаксман писал, что Ползунов – «муж, делающий честь своему отечеству. Он строит теперь огненную машину, совсем отличную от венгерской и английской».
Испытания
Приближались испытания машины. Поводов для волнения было предостаточно. Так, котёл был сделан из тонких клёпаных медных листов (толстых достать не удалось), а они могут не выдержать давление пара. Пугали и огромные зазоры между поршнем и стенками цилиндра – пришлось поршни обернуть кожей. И не были построены плавильные печи и воздуходувные меха! Но Ползунов решил без них начать испытания!
…К балансиру, который передаёт движение от поршней к мехам, он прикрепил брёвна. Машина должна была поднимать и опускать брёвна. И вот закипела в котле вода, пошёл пар в цилиндры, и сила его медленно сдвинула поршень. Балансир качнулся, и пошёл второй поршень. Легко, без натуги поднимала машина тяжёлые брёвна. Это был сильный, мощный двигатель.
Это был первый в мире двухцилиндровый пароатмосферный двигатель непрерывного действия. Двигатель имел рекордную для своего времени мощность 32 лошадиных силы и впервые позволил отказаться от водяных колёс в реальном заводском производстве.
На пробном пуске присутствовал генерал Порошин с группой горных офицеров, которые первыми поздравили Ползунова.
Дело было сделано, но первый пуск выявил и ряд недостатков, механик, не жалея себя (хотя уже болел чахоткой), дорабатывал своё детище. Делал это даже тогда, когда уже не мог вставать с постели. Давал последние советы ученикам. Беспокоился, что ненадёжны поршни, тонки стенки котла, переживал, что не успел сделать всё, что хотел. Заботился о других. В челобитной на имя императрицы, которую уже немощный Ползунов продиктовал Ивану Черницыну 21 апреля 1766 года, он сообщает, что так и не получил тех «400 рублёв», которые должны были выдать ему в награду, но при этом к службе относился ревностно, машину свою собрал. Сообщал, что тяжко болен, но ученики его дело знают и смогут всё исправить и довести до ума. «И дабы высочайшим Вашего Императорского Величества указом повелено было за означенный мной при устроении машины труд пожалованные мне 400 рублёв от Колывано-Воскресенского горного начальства мне, а ежели я, по воле Божьей, от имеющейся на мне болезни помру, то оставшейся жене моей на пропитание и поминовение души моей выдать. А учеников, Левзина и Черницына, не изволите ли всемилостивейше повелеть в знании освидетельствовать, а меня за болезнею от всего того машинного производства ныне уволить».
Деньги, как отмечает В. Ф. Гришаев, Ползунову выдали уже на следующий день. «Задержку с выдачей Канцелярия потом объяснила тем, что механик будто бы сам выразил желание получить их лишь после того, как машина будет постройкою окончена». Странное объяснение, однако. 16 мая 1766 года Иван Иванович Ползунов скончался, не дожив неделю до пуска своего детища.
Вместо послесловия
22 мая была произведена проверка машины и принято решение, что её можно эксплуатировать. С августа она начала действовать. Современники отмечали, что благодаря очень сильному дутью плавка шла хорошо. Но 10 ноября 1766 года прогорели кирпичные своды печей, и из-за этого потёк медный котёл, вода залила огонь, машина остановилась. Восстанавливать её не стали. Возможно, будь жив Ползунов, он нашёл бы выход и добился её восстановления. Как знать.
Учёные, среди причин того, что машина Ползунова прослужила недолго, называют самую главную – феодальной экономике эта машина была не нужна, водоналивные колёса и дешёвая рабочая сила позволяли получать серебро и по старой технологии. Однако это не умаляет огромного мирового значения изобретения и подвига его автора.
Модель паровой машины была взята в Кунсткамеру. Действующая модель машины Ползунова хранится в Алтайском государственном краеведческом музее в Барнауле. В 1954 году Алтайский краевой драматический театр поставил спектакль по пьесе в стихах Марка Юдалевича «Ползунов», в 2016 году в Алтайском государственном музыкальном театре прошла мировая премьера мюзикла «Ползунов»; а в 20-е годы нового тысячелетия изобретателю была посвящена страница «Алтайского сказа» на музыку Эдуарда Артемьева.
Автор: Надежда Гончарова
Назад в Хронограф