230 лет назад водная стихия чуть не разрушила производство серебра большого сибирского завода
1793 год вошёл в историю горного города Барнаула как год большого наводнения. 3 мая во время ливней, совпавших с таянием снегов, прорвало плотину завода. Производство остановилось до июля. В городе были разрушены дом губернатора, гауптвахта, дом горной экспедиции и правления. Завод частично уцелел, но центральная часть города практически на двадцать лет превратилась в болото. Одна из самых разрушительных катастроф в истории горно-металлургического производства Сибири и России XVIII века нанесла большой материальный и культурный урон. Её уроки были учтены при строительстве гидротехнических сооружений не только сибирских, но и уральских заводов. Причины и следствия того наводнения до сих пор изучаются учёными.
«Против пруда, где волны плещут»
События того наводнения во многом были определены конструктивными особенностями гидротехнических сооружений Барнаульского завода.
Напомним: Барнаул возник с началом строительства медеплавильного завода Акинфия Никитича Демидова, получившего от государства право на добычу и выплавку металлов. Работы по строительству завода в устье реки Барнаулки, впадающей в полноводную Обь, начались осенью 1739 года. Как следует из летописи города и материалов научной библиотеки Алтайского государственного университета, основным сооружением, от которого шла застройка завода, была плотина. Она должна была создавать необходимый напор воды для приведения в действие заводских приспособлений. Выбор места под плотину и заводской пруд был очень важным и ответственным делом, ведь гидросооружения на металлургических предприятиях XVIII века стоили обычно вдвое дороже всех остальных построек. От расположения плотины зависела дальнейшая планировка производственных мощностей. В связи с этим инженерами того времени были разработаны жёсткие правила, которые учитывались строителями. Прежде всего, требовался такой запас воды в пруду, которого бы хватало для круглогодичной работы завода. Место для сооружения выбирали с таким расчётом, «чтобы на обоих сторонах реки берега… были круты и высоки». Грунт на участке строительства должен был быть водонепроницаемым, но вместе с тем достаточно мягким, позволяющим забивать сваи и копать каналы.
В будущем Барнауле для этого были необходимые условия. Выбранное под заводской пруд место в устье Барнаулки удовлетворяло инженерным требованиям. Однако пойма реки была очень широкая, и это ставило перед строителями задачу сооружения плотины, которая должна была иметь в длину более полукилометра. Таких больших плотин ещё в российской горнозаводской промышленности не существовало – плотины любого уральского завода были меньше. Но это не остановило Демидова. «Подготовительные работы, предваряющие возведение дамбы, начались с расчистки места под будущий завод, заготовки брёвен и других стройматериалов. Затем копался отводной канал – искусственное русло реки, по которому пускали воду во время строительства. После этого на расчищенном участке сооружали саму плотину. Основным строительным материалом были глина и дерево. Плотина Барнаульского завода сооружалась из суглинка, который доставляли на телегах. Грунт укладывали со стороны пруда, хорошо трамбовали, «убивали», как тогда говорили. Это делалось для того, чтобы вода из пруда не просачивалась сквозь плотину. Для защиты глиняного тела плотины – «против пруда, где волны плещутся» – рекомендовалось накладывать дёрн «наискось ряда в три или четыре». Кроме того, в такое покрытие обычно закладывали ивовые побеги. Прорастая, побеги прочно укрепляли откос плотины со стороны пруда. «Сухой» же откос – с противоположной стороны плотины – не укрепляли, поскольку здесь никакой опасности не ждали» (А. М. Дёмин).
Некоторые исследователи склонны считать, что проекты гидротехнических сооружений Барнаульского медеплавильного завода были недостаточно проработаны, поскольку Акинфий Демидов стремился утвердиться в правах на горные разработки от Барнаулки до Бухтармы и не дать конкурентам проникнуть в свои вотчины – торопился со строительством завода. Построили «глухую» плотину, закрывшую выход песка в Обь. По мнению же других учёных, это было не совсем так. Барнаульская плотина не была глухой, а являлась одним из лучших гидротехнических объектов своего времени.
События 1793 года в Барнауле привлекали внимание исследователей в разное время. Им удалось восстановить довольно полную картину наводнения благодаря сохранившимся архивным документам. Все они опираются на источники Центра хранения архивного фонда Алтайского края, в первую очередь это Рапорт Барнаульской заводской конторы в Колыванскую горную экспедицию от 8 мая 1793 года с описанием разрушений, причинённых заводу наводнением, Выписка из журнала Колыванской горной экспедиции от 16 мая 1793 года о наводнении на Барнаульском и Павловском заводах, План Барнаульского завода с обозначением последствий наводнения, выполненный управляющим Барнаульским заводом И. И. Черницыным в августе 1793 года, Рапорт и ведомость Барнаульской заводской конторы в Колыванскую горную экспедицию от 23 марта 1794 года с описанием убытков, причинённых наводнением мая 1793 года на Барнаульском заводе. Особенно подробно и убедительно изложены факты в материалах таких историков, как Г. Д. Няшин («Некоторые моменты истории Барнаула», 1929 год), В. В. Данилевский («История гидросиловых установок России до XIX века», 1940), А. Д. Сергеев («Барнаул. 1730–1980 гг.). Их исследования продолжили современные алтайские учёные, в числе которых А. В. Старцев, В. Б. Бородаев, А. В. Контев, А. М. Дёмин и другие.
В материалах научной библиотеки АлтГУ говорится, что для пропуска воды в Барнаульской плотине было устроено два прореза.
«В центре размещался большой, или «вешняной» прорез, который предназначался для сброса излишней воды из пруда во время весеннего половодья. Обычно этот прорез был закрыт на шесть запоров-щитов, которые открывали только весной в экстренных случаях. Излишняя вода стекала по сливному мосту в старое русло реки уже за территорией завода. Для защиты от льдин и мусора, который несла река во время разлива, вешняной прорез со стороны пруда был защищён специальной оградой («двором») из вертикально вбитых свай и обвязки. Во время весеннего паводка сюда устремлялись тысячи тонн воды, и главный прорез превращался в самое опасное место дамбы. Если «вешняк» оказался недостаточно широким, вода, переливаясь через плотину, могла размыть её, а прорыв дамбы грозил катастрофическим сбросом всего пруда на завод и посёлок.
Второй прорез был значительно меньшим по размерам и назывался «малым», или «рабочим». Он предназначался для подачи воды на наливные колёса, которые, вращаясь, приводили в действие заводские механизмы. Вода подавалась по деревянным желобам-ларям, общая длина этих коммуникаций составляла более 150 метров. Для защиты прорезов от обвалов откоса по обе стороны устраивали «срубы, которые называют свинками». «Свинки» представляли собой рубленные из бревён клетки, заполненные утрамбованной глиной. Несмотря на простоту конструкции, такие срубы, заполненные глиной, надёжно укрепляли стенки прореза.
Береговые укрепления назывались «режи», которые представляли собой ряды вбитых свай».
На плане Барнаульского завода плотина явилась своеобразным мостом, связывающим оба берега Барнаулки, и имела следующие размеры: длина – 524 метра; ширина – в основании 53 метра, поверху 26 метров; высота – до шести метров. В дальнейшем в результате многократных подсыпок плотина была намного усилена.
Страшный май
Без малого полвека плотина послужила исправно, хотя были периоды подтопления, но не катастрофические. Однако весна 1793 года оказалась аномальной даже для непредсказуемой сибирской погоды. После обильных снегопадов морозная погода резко сменилась сильной оттепелью. Ещё 24 апреля мороз достигал -9° по Реомюру (примерно -7 °С).
«С 26 апреля от начавшихся денных оттепелей вода, скопляющаяся с высот, удерживаясь в лощинах, готова была при самом малейшем поводе пролить целые реки, чему и способствовал шедший с вечеру 1 мая сильной и молнией провождаемой дождь. Вода в Барнаулке всё прибывала и прибывала, лёд же на Оби стоял, никаких «подвижек».
Второго мая начался подъём воды в пруду, вешняя вода заполнила пруд до отказа и стала подмывать режи берегов. Главный водослив не вмещал поток в сливной ларь для сброса (мимо колёс) в Барнаулку. И в ночь со второго на третье мая разразилась катастрофа.
Огромный вал воды прорвал защищённый берег заводской плотины и перекинулся на Береговую линию, прямо на каменный дом начальника Колывано-Воскресенских заводов Г. С. Качки. Далее вода устремилась в Госпитальную линию (ныне Красноармейский проспект)».
В своём рапорте в царский Кабинет Гавриил Симонович Качка писал:
«В ночь со 2 на 3 мая прибыла вода, 3 мая она вышла на Петропавловскую (ныне ул. Ползунова), стала рыть берег и сделала себе борозду глубиною от 2-х до 3-х с половиною, шириною до 25–30 сажен (сажень равна 2,13 метра), затопило плавильную фабрику, руды, уголь, подмыла дом, где жил правитель, каменную кладовую, которые пополудни разрушаться начали,.. а в ночь здание гауптвахты, горной экспедиции и наместнического правления, казённый магазин, пробирная камера – всё обрушено и унесено».
Хотя заводское начальство следило за ходом паводка, но к такому повороту событий никто не был готов: остановить большую воду не представлялось возможным.
«Роковой «девятый вал» катился на двухэтажный, очень крепкий и очень хороший дом главного начальника управления Колывано-Воскресенскими заводами (он же наместник Колыванской области), – так эмоционально описывает события в статье «Страшный май» А. Д. Сергеев. – …Однако управляющий Барнаульским заводом Иван Иванович Черницын – ученик и соратник И. И. Ползунова – стал организовывать спасение не дома начальника, а заводских строений. Он сам и его помощники, горные офицеры и чиновники Карл Бер, Филипп Риддер, Василий Буянов, Пётр Кирсанов, и наместник Гаврил Семёнович Качка, спешно мобилизовали людей и под натиском стихии стали возводить преграду из брёвен, навоза, камней и других подручных материалов поперёк потока по Госпитальной линии к месту прорыва на берег пруда, – «дабы не допустить воду в Петропавловскую линию, а каналом позади казённых светлиц провести её ниже плавильного двора в Барнаулку». Канал этот между Иркутской линией (ныне улица Пушкина) и Петропавловской (улица Ползунова) существовал давно, со дня основания завода, его улучшали, обшивали, он служил дренажной канавой для осушки низкой левой поймы Барнаулки и шёл по внешнему периметру крепости (то есть заводской ограды).
Дом наместника спасти не удалось, он оказался под водой, которая залила почти всю пойму Барнаулки, даже крепость не остановила натиска. За оградой (то есть внутри заводской территории) стояли крепкие и добротные деревянные здания гауптвахты, горной экспедиции (контора горного округа), наместнического правления (канцелярия губернатора), заводской лаборатории (где в своё время работал И. И. Ползунов), каменное здание для заводских запасных материалов, – и всё это было разрушено, подмыто, повреждено».
О тяжёлом душевном состоянии главного лица тех лет на Алтае Г. С. Качки свидетельствует сохранившееся его письмо начальнику Императорского Кабинета П. А. Соймонову, где он сокрушается прежде всего не о потере своего дома, а о разрушении предприятия:
«Милостивый государь, Пётр Александрович! Что писать? С чего начну? Не знаю! В крайнем будучи расстройстве от ожидания далеко превзошедшего ужасного наводнения, приведшего здешний завод, к сохранению которого мною самим все взятые меры были тщетны, в конечное почти разорение, нахожусь в совершенном недоумении».
Противостояние
Благодаря сохранившимся документам исследователям удалось восстановить события той страшной катастрофы. До наших дней дошли девять рапортов И. И. Черницына своему начальнику Г. С. Качке. Из этих своеобразных дневников наводнения и хода восстановительных работ мы узнаём много фактов и можем ощутить атмосферу, царившую в городе и округе.
«3 мая. Вода из пруда прорывом течение имела ниже ларевого порога на 2 аршина 14 вершков (около 2 м). С реки Оби убыло 4 вершка, осталось прибылой 5 аршин 10 вершков (около 4 м). Заводские служители заготавливали слань, убирали обвалившийся лес, чинили лари в прорезе, возили с горы глину и набивали её в старый прорез плотины, ломали старые строения, сплавляли сверху Барнаулки брёвна».
Увы, вода, обретшая страшную силу, всё прибывала, спешно возводимые укрепления не смогли остановить мощный поток.
«Вода,.. опрокинув зделанную преграду, пустилась и в Петропавловскую линию, а более своим течением по пологости местоположения обратилась в завод, и вокруг казённых магазинов… за всем тем… начало берега прорывать и, зделав борозду, затопило в заводе всё пространство плавиленнаго двора, плавиленныя приготовлении руды, уголь и лес и с месту носило в немалом количестве».
Между тем начало подмывать здание, где хранилась заводская и губернская казна, библиотека (краеведческий музей). Старались спасти всё что можно.
«А потому, опасаясь обрушения оной, и что дверями по затоплению и подмыванию вход иметь было неможно… посредством приставленной с задней стены лестницы чрез верхней этаж в окошко, хранящияся в той кладовой асигнации и серебряныя деньги, тако ж книги библиотеки, физическия и математическия инструменты и всё, что сохранить было можно, выбраны и вынесены. Между тем же приметно стало, что оная кладовая начала давать разселины и обрушиваться, да уже и самыя дела из под неё с водою выносило. В таком случае, и что уже и чрез верхней этаж вход зделался опасен, приказано для выносу и сохранения письменных дел и медных денег прибить заднюю стену, и посредством отверстия часть нужных дел того же числа вынесено».
Большая вода наносила городу урон за уроном.
«На четвёртое число в ночь дом, где жительствовал господин губернатор, гоубвахту, строение, занимаемое Горною экспедициею и Наместническим правлением, а за ними и каменной магазин смыло и разруша унесло пробирную камору, и у каменной кладовой передней весь угол и с верхним этажем обрушило, с уличной стороны стена пала».
Черницын и его соратники не опускали руки, продолжали бороться со стихией. 4 и 5 мая прошёл ледоход на Оби, вода из Барнаулки несколько отхлынула. 6 мая продолжались работы по предохранению сооружений от паводка в месте прорыва у левого конца плотины. Плавильные фабрики и плотину удалось отстоять.
7 мая И. И. Черницын составил первый обширный рапорт о произошедших событиях:
«После… 6 сего маия при Барнаульском заводе от наводнения более никакого вреда не было, вода с того ж числа начала упадать, плавильныя фабрики осушились». Казалось, стихия отступает.
Но подошла новая волна, откуда и не ждали, – вода стала подниматься из Оби в Барнаулку: «…на восмое число от чрезвычайнаго разлития реки Оби часть руд, угля и сливной мост, да и плавиленных фабрик передние стены стоят в воде».
В материалах университетской библиотеки говорится: «Эта волна оказалась более коварной, чем первая. Обская вода зашла в заводской двор заново и стала подтачивать плавильные фабрики и нижнюю стенку плотины. Плотина разрушалась на глазах. На северной половине от сливного ларя кирпич и облицовка таяли час за часом, целые блоки сползали в воду. В некоторых местах от почти двадцатичетырёхметровой ширины плотины оставались метры, мог появиться «проран», и тогда плотину разрушило бы, а плавильные фабрики разметало. Противостояние продолжалось около 20 дней».
После стихии
До конца мая продолжалось это неравное противостояние. Только 3 июня Г. С. Качка отправил новый рапорт в Кабинет, сообщая, что в Барнауле обская вода, которая стояла на 4,5 метра, мало-помалу начала спадать. На тот день она спала более чем на метр и постепенно вошла в свои берега.
Всё это время не прекращались работы по ликвидации последствий наводнения, расчищались цехи плавильных фабрик, так как в них «…первым наводнением нанесло песку, а кожухи и водяные колёса совсем оным забило... Плавильныя печи и все принадлежащия к ним машины кажутся не повреждены, кроме сливнаго мосту». Невероятно, но в течение месяца удалось сделать огромный объём восстановительных работ. И 4 июля Барнаульский сереброплавильный завод возобновил работу.
«Подсчёт убытков занял почти год: 23 марта 1794 года И. И. Черницын рапортовал о расходах на восстановление повреждений. На заводских площадях находились кучи руды и древесного угля для плавильного производства, они всегда должны были быть в запасе, чтобы не остановилась плавка серебра. Наводнение смыло 123500 пудов руды (на общую сумму 11612 руб.). Вода унесла 11701 пуд заготовленного древесного угля на сумму в 6669 руб.» (А. М. Дёмин).
Иван Иванович Черницын (1747–7.5.1809) в формулярных списках фигурирует как сын штаб-офицера. Один из учеников И. И. Ползунова, участник строительства, испытания и работы знаменитой «огненной машины». В 1764 году поступил на горную службу в звании унтер-шихтмейстера. В 1771 году произведён шихтмейстером, в 1773 – берггешвореном, в 1776 г. – гиттенфервальтером, в 1781 г. – обер-гиттенфервальтером, в 1786 – обер-бергмейстером, в 1803 – бергратом. Управлял лесными делами, Барнаульской чертёжной и школой, заведовал делами начальника заводов, был асессором горных дел Казённой палаты (Казённого департамента) Колыванской губернии (области) и асессором в составе комиссии военного суда при Колывано-Воскресенском батальоне, состоял в присутствии Барнаульской заводской конторы, руководил Барнаульским заводом, исполнял должность презуса особой Барнаульской военно-судной комиссии. В 1796–1803 годах – начальник Нерчинских заводов. Сыновья, Яков Иванович и Николай Иванович Черницыны, продолжили дело отца, став горными инженерами.
Прийти в себя от страшных последствий наводнения барнаульцам предстояло ещё не скоро. Стихия совершенно разрушила десятки зданий. Пострадали до сотни офицерских «светлиц» и обывательских домов. Дом наместника смыт до основания. Разрушено здание горной экспедиции, «каменные архивы» (то есть здание библиотеки с музеем). Значительная часть библиотеки погибла, некоторые коллекции музея унесло с водой. Исчезла часть заводского архива. Дом начальника заводов и архив-музей начинали Госпитальную линию, но после наводнения этот уголок надолго был заброшен, он утопал в болоте. Только спустя 20 лет площадку стали облагораживать, построили двухэтажный госпиталь, возвели обелиск.
«Спустя два года после наводнения, 5 мая 1795 года, было принято постановление о строительстве нового архива. В «журнале» сказано так: «В чрезвычайное наводнение 1793 года каменная кладовая не только разрушена, но и то место срыло, почему с того времени денежная казна, архивные дела, библиотека, математические инструменты и разное собрание по разным деревянным амбарам хранится с немалою теснотою…» – велено архитектору унтер-шихтмейстеру Молчанову «по сделанному чертежу» новое строение возводить. Отличное решение, тем самым был сохранён первый в России краеведческий музей, существовавший в Барнауле с середины 18 века» (А. Д. Сергеев).
Демидовский столб на одноимённой площади
Весной 1793 года тревожно было не только в посёлке Барнаульского завода, скорбные вести приходили и из ближайших деревень по берегам Оби и других рек. В тяжёлом положении оказался Новопавловский завод на Касмале. По словам А. Д. Сергеева, «в Павловске по восстановлению разрушенного расходов было всего на 1499 руб.10 коп, их восполнили за три года по частям – за счёт рентабельности завода».
Наводнение нанесло огромный материальный ущерб. Достаточно сказать, что в своё время все владения Демидова на Алтае были оценены примерно в такую же сумму!
От дерева – к камню
Наводнение стало неким поворотным моментом в истории Барнаула. Можно с уверенностью говорить о том, что административный центр Колывано-Воскресенского горного округа, переживший огромное стихийное бедствие, после тех майских событий стал совершенно другим. Исторический центр города обрёл те черты, которые мы отмечаем сегодня.
Кандидат исторических наук, барнауловед Данил Дегтярёв рассказывает:
– Наводнение 1793 года стало одним из самых масштабных стихийных бедствий в истории Барнаула. И оно значительно повлияло на внешний облик, качество застройки и даже на организацию пространства нашего города.
Во-первых, необходимо было восстановить разрушенный водой сереброплавильный завод. Почти все здания на нём были деревянными, поэтому были разрушены. Через 15–20 лет после наводнения оба основных производственных корпуса (первая и вторая плавильные фабрики) были выстроены в камне (впрочем, такому решению способствовали также и пожары). Для предотвращения размыва плотины пруда со стороны завода (а такое могло произойти из-за подъёма обской воды и как раз это и случилось в 1793-м) по проекту И. И. Черницына была сооружена мощная подпорная кирпичная стенка, фрагменты которой мы можем видеть и теперь.
В период восстановления гидротехнических сооружений Барнаульского сереброплавильного завода И. И. Черницын внёс эвристические предложения по их устройству, которые впоследствии использовались при строительстве плотин в Сибири и на Урале. В1794 году Иван Иванович был награждён орденом Святого Владимира IV степени «за скорое исправление всех повреждений, принесённых наводнением Барнаульскому заводу».
Во-вторых, основными путями проникновения паводковых вод внутрь жилой зоны стали каналы. Особенно тот, что шёл между улицами Петропавловской и Иркутской. Этот канал засыпали, а для сброса лишней воды из пруда был создан новый канал и новый шлюз в плотине. Он находился у северного её конца. Канал шёл в обход первой плавильной фабрики, за зданием канцелярии, и далее соединялся с Барнаулкой в нынешнем Центральном парке.
В-третьих, наводнение уничтожило часть ценной застройки к северо-западу от завода. Там образовалось большое болото. Именно на его месте в 1818 году по приказу П. К. Фролова началось сооружение площади для обелиска – нынешней Демидовской. Не было бы наводнения – не было бы там площади таких размеров.
В-четвёртых, наводнение привело к разрушению целого ряда административных зданий, которые пришлось возводить заново. В результате на улице Ползунова появились две старейших из ныне существующих построек – здание Канцелярии Колывано-Воскресенских заводов (улица Ползунова, 39) и здание Горной аптеки (улица Ползунова, 42).
Явление не случайное
Что же привело в 1793 году к столь разрушительным последствиям в посёлке Барнаульского завода? Барнаульский историк А. М. Дёмин в статье «Результаты изучения катастрофического наводнения 1793 г. на Барнаульском заводе (из опыта реализации регионального компонента)» пишет:
«Изучение документальных источников, детальная реконструкция событий наводнения позволили сделать выводы о его причинах. Наводнение 1793 года на Барнаульском заводе – явление не случайное, оно было обусловлено рядом объективных и субъективных факторов. Во-первых, неблагоприятное стечение природно-климатических условий. По данным метеостанции Барнаульского сереброплавильного завода, за предыдущие 20 лет вскрытие рек и ледоход на Оби обычно проходили от 1 до 20 апреля. В 1793 г. лёд на Оби прошёл 4–5 мая (по новому стилю – 16 мая!). Такое действительно редко бывает, и строители вряд ли могли это предвидеть. Во-вторых, наводнение объяснялось и просчётами, допущенными при проектировании заводской плотины.
О закономерном характере этих событий говорит и то, что подобные события случались и раньше, и гораздо позже. Например, нижнее подтопление (из Оби) случалось довольно часто. Практически каждую весну территорию завода подтопляло, так что плавку приходилось останавливать. Аналогичные события описаны В. В. Данилевским. Почти такое же верхнее наводнение произошло в 1926 году, причём вода прорвала плотину в том же месте (у северного фаса). Правда, последствия не были столь разрушительны.После этого пруд решено было спустить».
Подробный разбор последствий барнаульского наводнения 1793 года дал повод переосмыслить строительство гидротехнических сооружений на металлургических заводах. Впоследствии плотины стали строить в значительном удалении от устья крупных рек, их «сухой» откос укрепляли. Для борьбы с катастрофическими последствиями паводков «оригинальное конструктивное решение о создании третьего прореза стало обязательной нормой при строительстве не только алтайских, но и уральских заводов».
Автор: Надежда Гончарова